"Настоящий враг никогда не покинет", -
говорила девушка в черном плаще.
Под плащем она была в мини,
и ноги стройные, и вааще.
Она любила Грегори Колберта,
носила черное серебро,
после Калугинского концерта,
с трудом признала, что есть добро.
Она знала правду не до конца.
Трогала языком родинку над губой.
Резко челку откидывала с лица.
И в моих глазах любовалась собой.
Мы виделись еще раз восемь,
загадки кончились на шестом.
В тот вечер рыжая сука-осень
ощенилась снегом с дождем.
У этой девушки конечно есть имя,
но пусть его не тревожит стих.
Чтобы не путать ее с другими,
и чтобы не принимать за них.
Осень кончилась. Снегом забвенья
почти засыпало наши следы.
Но она вернулась в стихотвореньи
за последним стаканом живой воды.
Взгляд казался до ужаса мертвым,
медленней самой медленной боли.
Она обнималась с каким-то чортом.
Не уверен, что по собственной воле.
Она называла его: "Мой Ангел!"
Чорт важно крякал и крутил ус.
Я заметил, что он в невысоком ранге.
Скорей шестерка, чем скажем туз.
С ним были еще какие-то тени,
кто-то тявкал, а кто-то почти рыдал.
Мне уже надоело это виденье,
я хлопнул в ладоши и всех разогнал.
А ее, признаюсь, отругал немножко
за то, что притащила с собою бесов.
И сказал на прощанье: "Запомни, крошка,
Ангелы не похожи на пекинесов".